ГЛАВА II. Русская революция: жизнь без государства. Параграф 4

При безвластии понятие собственности теряет смысл. На вопрос  «кто владеет?», ответ один: «тот, за кем сила». Массовые грабежи – характерная черта периода безвластия.

 Для крестьян в то время важнейшим вопросом оставались права на землю. Для подавляющего большинства крестьян идеалом было уравнительное землепользование с регулярными переделами земли и запрещением наемного труда

[1]

. Об этом убедительно свидетельствуют события 1905–1907 гг. В те годы  воля крестьян выражалась в петициях, голосовании, самозахвате помещичьих земель. В 1917 г. грабежи и поджоги помещичьих усадеб, раздел земли по дворам стали массовой практикой

[2]

.

С июля 1917 г. земельную политику определяли социалисты-революционеры. Они быстро поняли, что идеи социализации земли и ее уравнительного распределения в государственном масштабе хороши для агитации и митингов, но не реализуемы на практике. Такое перераспределение земли потребовало бы переселения 25 млн человек из малоземельных губерний в многоземельные, породило бы острейшие проблемы в отношениях между переселенцами и местными крестьянами. Подобное мероприятие, не осуществимое даже при сильной и эффективной власти, тем более не могло быть реализовано при слабом, эфемерном государстве

[3]

.

По данным министерства земледелия, в апреле 1917 г. было зарегистрировано 205 случаев аграрных беспорядков, в мае – 558, в июне – 1122

[4]

. Крупное культурное сельское хозяйство, использующее современную по стандартам того времени агротехнику, в России было уничтожено

[5]

.

Большевики, взявшие на вооружение эсеровскую программу социализации земли, констатировали свершившийся факт и просто забыли все то, что в Декрете о земле расходилось с жизненными реалиями. Уравнительное землепользование в государственном масштабе всерьез никто не обсуждал. Развитие событий шло без учета инструкций и указаний сверху. Крестьяне захватывали земли помещиков, многоземельных крестьян, делили их между собой. Волостные советы вели себя как хозяева земли, считали ее своей собственностью. В большинстве случаев уравнительное распределение земли ограничивалось перераспределением в рамках сельской общины или небольшой группы селений

[6]

.

Результаты перераспределения земли разошлись с крестьянскими ожиданиями. Земли удалось прирезать немного. Вопрос о том, не досталось ли соседу больше земли, порождал в деревнях неутихающие раздоры. Солдаты возвращались с фронта. Приезжали односельчане, работавшие до революции в городе. Сыновья женились, рождались дети. Это приводило к новым переделам. Переделы в общинах дореволюционного времени по сравнению с происходящим в 1917–1922 гг. можно рассматривать как верх упорядоченности отношений землевладения. Постоянные переделы подрывали стимулы к внесению удобрений, улучшению почвы, повышению урожайности.

Заместитель начальника управления землеустройства Центрозема Н.В. Гендзехадзе в 1919 г. говорил: «Тенденция уравнительных перераспределений и переделов, исключающая всякую возможность улучшения в сельском хозяйстве и поднятия его производительности, пускает глубокие и прочные корни. В некоторых местах уже в конце 1918 г. и в начале 1919 г. приступили к новым поравнениям сообразно происходящим за это время изменениям в наличном составе населения»

[7]

. Как отмечал один из делегатов 1-го Всероссийского съезда губернских земельных отделов: «Землю крестьяне... делили каждый год, делили, переделяли, делили по едокам, по рукам и по скоту, делили, как кому вздумается»

[8]

. Один из руководителей Наркомзема так описывает ситуацию с правами на землю: «Нигде в России не проведено еще правильного распределения земли между землепользователями, нигде еще землепользователи не знают, на какой срок, какая земля и в каком размере находится в их пользовании. Не имея за собою этих оснований, никто из граждан из-за чисто хозяйственных соображений не может приступить к коренному улучшению своего хозяйства. Нельзя настаивать, чтобы крестьяне начали улучшать свое хозяйство, если они не уверены, насколько им дана земля и когда эту землю от них попросят. Не зная этого, крестьяне не могут с чисто хозяйственной точки зрения определить, какие улучшения им выгодно вкладывать в земли и какие нет, чтобы они успели окупиться за время пользования землей. А в результате такого недоумения – резкий упадок сельскохозяйственной культуры»

[9]

.

Начиная с 1919 г. советские органы пытались запретить переделы

[10]

. Но решить проблему удалось лишь после упрочения власти большевиков.

Оглавление