ГЛАВА II. Русская революция: жизнь без государства. Параграф 6

§ 6. Поход за хлебом с пулеметами

 

Начав захват власти, большевики не слишком задавались вопросом, как обеспечить снабжение столицы продовольствием, но обещали эту проблему решить. До октябрьских событий они не говорили, что собираются силой отбирать хлеб у крестьян. В выступлениях В. Ленина того времени речь идет об изъятии продовольствия у спекулянтов, торговцев, помещиков. Накануне октябрьских событий он пишет: «Чтобы дать народам хлеб, необходимы революционные меры против помещиков и капиталистов, а эти меры в состоянии осуществить лишь рабочее правительство»

[1]

.

Урожай 1917 г. был неплохим. Государство к осени 1917 г. пусть неэффективно, но контролировало основные губернии, производящие зерно. Продовольственный аппарат царского правительства после февральских событий хотя и был дезорганизован, но по инерции продолжал работать. Незадолго до октябрьского переворота министр продовольствия Временного правительства М. Прокопович обещал заготовить в следующем сельскохозяйственном году более 1 млрд пудов зерна.

Если учесть, что большевикам были чужды сантименты руководителей Временного правительства, не позволявшие применять для изъятия продовольствия репрессии, можно было предположить, что, захватив власть, они сумеют силой взять зерно. Этого не произошло. Они не смогли наладить снабжение продовольствием крупных городов, в том числе – Петрограда и Москвы. К лету 1918 г. ситуация с продовольствием в столице стала катастрофической. Система централизованного продовольственного снабжения перестала работать (см. рис. 1).

Рисунок 1

Фактические заготовки зерна в 1916– 1918 гг.,

млн пудов

 

 


 

Источник: Свидерский А. Четыре года продовольственной работы. Статьи и отчетные материалы. М.: Государственное изд-во, 1922. С. 130.

 

 

Это произошло по ряду причин. Главная из них – отсутствие у большевистского режима механизмов принуждения, позволяющих изымать продовольствие, обеспечивать его транспортировку в столицу. Слабость государства невозможно компенсировать жестокостью власти. Другая причина крах продовольственного аппарата старого режима. Временное правительство сделало немало, чтобы дезорганизовать систему управления империей. Но оно не ставило своей задачей ее разрушить. Для Ленина и его единомышленников разрушение государства было одним из символов веры.

Cлужащие ведомств, ответственных за продовольственное снабжение, без энтузиазма относились к сотрудничеству с большевиками. А. Шлихтер, назначенный в ноябре 1917 г. исполняющим обязанности наркома продовольствия, так описывает первое посещение вверенного ему ведомства: «Живо помню свое первое прибытие в Аничков дворец. Это было 21 ноября 1917 г. Не знаю, было ли известно чиновникам министерства, что Советская власть решила немедленно взять в свои руки продовольственное дело, но мое появление с членом коллегии, сопровождавшим меня в назначенный кабинет, вызвало ироническое любопытство, с которым меня встречали в вестибюле, на лестнице, в коридоре группы служащих. Сколько насмешки сквозило в глазах тех, мимо кого мне пришлось пройти»

[2]

.

Мобилизацию продовольствия для снабжения городов в 1917–1918 гг. осложняло уничтожение крупного сельскохозяйственного производства. Столыпинская реформа открыла дорогу развитию товарного, ориентированного на рынок, крестьянского хозяйства. Однако основным поставщиком товарного хлеба до февраля 1917 г. были помещичьи и капиталистические хозяйства

[3]

.

В России в начале века на долю помещичьих хозяйств приходилось 12% валового сбора и 21,6% товарного хлеба; доля богатых крестьян составляла 38% валового сбора и 50% товарного хлеба, доля бедняков и середняков – 50% валового сбора и лишь 23,4% товарного хлеба. Товарность мелких крестьянских хозяйств была низкой (14,7%).  Удельный вес товарной продукции в валовой продукции сельского хозяйства составлял 30%, в земледелии – 25%

[4]

.

Уничтожение крупных хозяйств, поставлявших товарный хлеб в города, изменило ситуацию на продовольственном рынке. В начале лета 1917 г. можно было рассуждать о том, что города накормят, отняв хлеб у помещиков. К осени, когда усадьбы были сожжены, амбары разграблены, подобные дискуссии стали беспредметными. Большевики, взявшие власть, начавшие работу по заготовке продовольствия, вынуждены были понять реальную ситуацию: «В уезде полная анархия. В помещичьих экономиях все разрушено крестьянами. Почти весь хлеб расхищен или уничтожен»

[5]

.

После захвата власти большевиками у тех, кто отвечал за продовольственное снабжение Петрограда, иллюзий не осталось: при дезорганизованном государственном аппарате в ближайшие месяцы взять продовольствие в деревне невозможно. Большевики начали проводить инвентаризацию и конфискацию того, что можно найти на частных складах в Петрограде, его окрестностях, прилегающих к городу железнодорожных путях. В. Ленин предлагал, прежде всего, искать продовольствие в столице

[6]

. А. Шлихтер, исполняющий обязанности наркома продовольствия, пишет: «Естественность и целесообразность первоочередности распределения готовых продовольственных запасов перед новыми заготовками продовольствия в тех условиях были совершенно очевидны»

[7]

.

А. Бадаев вспоминал: «В январе 1918 г. мы провели первый массовый учет и реквизицию продуктовых запасов, находящихся на складах частных торговых фирм… в течение нескольких дней все находящиеся в городе склады были осмотрены. На складах обнаружили огромные запасы топлива, всевозможных товаров и продуктов. Хотя хлеба не было, но были рыба, мясо, жиры и т. п.». После исчерпания запасов на складах в Петрограде большевики в конце февраля 1918 г. начали реквизиции на железных дорогах в радиусе примерно 50 верст от Петрограда»

[8]

. Мобилизованные ресурсы были быстро исчерпаны. К январю 1918 г. руководство страны понимало: если не организовать массовые реквизиции хлеба в деревне, обеспечить снабжение Москвы, Петрограда, других крупных городов невозможно. Однако брать хлеб приходилось не у помещиков, а у крестьян, в стране, где больше 85% населения живет в деревне. И деревня хорошо вооружена.

Одним из обсуждавшихся способов решения проблемы была организация продуктообмена, безденежной торговли. Предполагалось, что она позволит получить необходимое городу продовольствие в обмен на пользующиеся спросом в деревне городские товары ткани, обувь

[9]

. Городская промышленность в кризисе, но государство, ее национализировавшее, могло распоряжаться производственными возможностями. В руках у властей были запасы товаров, заготовленных на нужды армии, пользующиеся в деревне спросом

[10]

.

Попытки наладить продуктообмен города и деревни в 1917–1918 гг. провалились

[11]

. Чтобы организовать безденежную торговлю нужен торговый аппарат, позволяющий найти крестьянина или крестьянское сообщество, с которым можно договориться об условиях обмена. Структуры частной торговли были национализированы, новые, государственные или кооперативные не успели наладить работу

[12]

. Все это на фоне дезорганизации системы коммуникаций, трудностей обеспечения железнодорожных перевозок. Ресурсы, которые отправляли в производящие зерно губернии, обменять на хлеб не удалось.

Коммунистическое руководство в то время всерьез не обсуждало вопрос о возврате к свободе торговли, либерализацию цен, возможность восстановления частных торгово-закупочных предприятий. Такие решения противоречили дореволюционной риторике большевиков. Но дело было даже не в этом. На протяжении первых месяцев пребывания у власти большевики легко отказались от многого, о чем говорили раньше, использовали в борьбе за власть. Но в преимуществах централизованного управления экономикой руководство большевистской партии, как и подавляющее большинство специалистов, вырабатывавших экономическую политику Временного правительства, было убеждено. Германский опыт управления хозяйством в условиях войны был популярен.

В картину управляемой государством экономики свобода торговли продовольствием не вписывались. К тому же при расстройстве государственных финансов, параличе налоговой системы свободная торговля приводит к высоким темпам инфляции. Наиболее тяжелые последствия она имеет для низкодоходных групп населения крупнейших городов – Москвы и Петрограда. От поддержки этих групп зависит пусть эфемерная, но существующая власть большевиков.

Сохранение прокоммунистических настроений, преобладающих в январе 1918 г. в Петрограде, Москве, – залог успеха в борьбе с конкурентами – эсерами, анархистами. Отказ от либерализации цен позволил большевикам разогнать всенародно избранное Учредительное Собрание. Лидер партии социалистов-революционеров, председатель Учредительного Собрания В. Чернов пишет: «Ленин, отличный практик-стратег, не смущался тем, что и под ливнем самых соблазнительных декретов страна устояла и ответила ему вотумом недоверия, послав в Учредительное Собрание абсолютное большинство социалистов-революционеров. Из удачного октябрьского опыта он знал, что всего существеннее – иметь большинство в решающий момент в решающем участке войны. И подтянув для верности в Петроград еще своих надежных латышей, он составлял диспозицию уличного столкновения… Но в обеих столицах приказов овладевшей властью диктаторствующей партии беспрекословно слушалось громадное большинство тыловых гарнизонов, а по численности голосовавших на выборах она вышла на первое место. Физическая сила была не за нас. Открыв для нас двери Таврического дворца, власть имела возможность превратить его в простую мышеловку. Никаких иллюзий на этот счет у нас не было. Петербург не с нами»

[13]

.

Питерские рабочие в это время не представляли, что несколько месяцев спустя будут требовать свободы торговли. Они верили, что хлеб есть, его можно отнять у богатеев и спекулянтов. При таких настроениях в столицах переход к режиму свободной торговли сделал бы свержение власти большевиков неизбежным. В июле 1918 г. большевики чудом не уступили власть левым эсерам, выступление которых было связано с ратификацией Брестского мира, вопросом, мало волновавшим большую часть населения России. Нетрудно представить, как развернулись бы события, если бы политические оппоненты новой власти могли использовать то оружие, которое применяли большевики по отношению к Временному правительству – левую, перераспределительную риторику, проклятия в адрес предательского антинародного режима. Вопрос был лишь о том, сколько недель понадобиться, чтобы власть большевиков рухнула, и кто придет им на смету – левые эсеры или анархисты.

В такой ситуации ответ на вопрос, как обеспечить снабжение городов продовольствием, был очевиден: отправлять в деревню вооруженные отряды, конфисковывать у крестьян зерно. Чтобы идеологически оправдать такую политику, крестьян, которые отказываются отдавать зерно по ценам, ниже рыночных

[14]

, стали называть кулаками

[15]

. Сути дела это не меняло. Речь шла о конфликте власти, опирающейся на городские низы, с крестьянским большинством, об объявлении гражданской войны

[16]

.

Большевики, верящие в теорию классовой борьбы, потратили немало сил, чтобы расколоть крестьянство. Они пытались опираться на его бедную часть, были готовы в обмен на содействие в реквизициях продовольствия делиться с нею конфискованными ресурсами, создавали комитеты бедноты, пытались сделать их своей опорой в деревне.

Такая политика не позволяла использовать продуктообмен как вспомогательный механизм мобилизации продовольствия, дополняющий реквизиции. Прямой обмен городских товаров на зерно с крестьянскими хозяйствами, имеющими запас хлеба, готовыми его поставлять, был запрещен

[17]

. Поступающие из города товары направлялись деревенской бедноте. Один из участников кампании конфискации продовольствия в деревне писал: «Наше снабжение или «распределение» носит скорее характер премии не за сдачу хлеба, а за оказание политической помощи при извлечении хлеба»

[18]

. Не удивительно, что зажиточным крестьянам было безразлично, поступят ли городские товары по каналам государственного товарооборота в деревню. Их позиция была проста: пусть лучше не достанется никому, чем попадет в руки голодранцев, помогающих отбирать у нас зерно.

Деревня в это время оставалась сплоченным организмом. Внешний мир она воспринимала как враждебную силу, пытавшуюся вмешаться в ее жизнь. Единство в противостоянии этому укоренившаяся норма поведения. Кулак, если использовать это слово так, как его понимали в российской деревне начала ХХ века, не обязательно богатый крестьянин. Это человек, противопоставляющий себя общине. Его поведение расходилось с принятыми социальными нормами. Ближайший синоним этого слова, чаще употреблявшийся крестьянами, – мироед, человек, который ест мир, общину, подрывает ее устои

[19]

. В глазах деревни те, кто был готов сотрудничать с большевиками и их продотрядами, – мироеды. Таких находилось немного.

Ликвидация во время аграрных беспорядков 1917 г. части хуторов, включение их земель в перераспределение, раздел помещичьих земель сделали российскую деревню более однородной в имущественном и социальном отношении. К концу 1918 г. большевики вынуждены были признать, что расколоть деревню, создать базу поддержки проводимой продовольственной политики, не удалось. Комитеты бедноты были ликвидированы.

В начале 1918 г. вооруженному и голодающему городу, пытающемуся взять хлеб силой, противостояла вооруженная, не желающая отдавать зерно, деревня. У коммунистов, подверженных революционной эйфории, были иллюзии, что агитация, апелляция к бедствиям голодающего города, революционному долгу позволят убедить крестьян сдавать хлеб добровольно. При соприкосновении с реальностью эти иллюзии развеялись

[20]

. То, что хлеб можно взять лишь вооруженной силой, для большевиков стало аксиомой. Началось то, что позже В. Ленин назвал «борьбой за хлеб»

[21]

. К отправке продовольственных отрядов в деревню приступили в январе 1918 г. Деревня прятала зерно, нередко бралась за оружие. Но крупные крестьянские восстания в это время были еще редкостью. Чаще дело ограничивалось локальными стычками, стрельбой и жертвами в обеих сторон.

Хлебозаготовительная кампания первой половины 1918 г. окончилась провалом. Среднемесячные заготовки хлеба при Временном правительстве составили 738 тыс. тонн

[22]

. После октября они не превышают 50 тыс. тонн (см. рис. 2).

Рисунок 2

Среднемесячные заготовки хлеба после октябрьского переворота, (тыс. тонн)

 

 Источник: Френкин М. Трагедия крестьянских восстаний в России 1918-1921 гг. Иерусалим: Изд-во «Лексикон», 1987, с. 39.

 

В июле 1918 г. заготовки продовольствия остановились. Это привело к катастрофическому ухудшению продовольственного снабжения городов. Были дни, когда в Петроград и Москву не доставляли ни одного вагона продовольствия. Запасов не было. Нормы выдачи хлеба по карточкам падали, росло число дней, когда хлеб не выдавали вовсе.

Телеграмма В. Ленину 8 мая 1918 г.: «Продовольственное положение Петрограда стало абсолютно критическим... придите на помощь в спешном порядке, выручайте хоть небольшим количеством хлеба, на днях ожидаем прибытий, отвечайте немедленно. Повторяем, положение никогда еще не было столь трудным»

[23]

. В тот же день: «Телеграфируем Вам сегодня второй раз. Продовольственное положение Петрограда небывало критическое. Срочно, не теряя ни секунды, распорядитесь погрузить нам хоть что-нибудь». 11 мая: «Никаких прибытий, продовольственное положение отчаянное, дорог каждый час, пришлите хоть что-нибудь». 26 мая: «Петроград опять в самом критическом положении, обеспечены до вторника только осьмушкой, выручайте чем можно, приложите все усилия для ускорения подвоза... дорог каждый вагон, дело не терпит отлагательства ни часу»

[24]

.

В мае в Народный комиссариат продовольствия сообщили о крайнем обострении продовольственного положения в Твери, Царицыне, Костроме, Смоленске, Боровске, Ярославской, Московской, Нижегородской губерниях, в Иваново-Вознесенске, Курске, Вязьме, Талдоме, Бронницах, Серпухове и других местах

[25]

. К марту в Петрограде выдавали 150 грамм хлеба на человека. В конце апреля выдачу сократили до 50 грамм

[26]

. Нормы централизованного снабжения в Петрограде в те месяцы были ниже тех, по которым выдавался хлеб в Ленинграде во время блокады (после сокращения нормы снабжения хлебом с 1 октября 1941 г. рабочие получали по 400 г, а остальное население – по 200 г хлеба в день

[27]

).

Для большевистского руководства принципиальное значение имела продовольственная ситуация в Петрограде и Москве, но проблемы не ограничивались столичными городами. Л. Троцкий в это время говорил: «Хотя и худо в Петрограде, худо в Москве, однако, есть много мест в России, где еще с завистью взирают на эти города. У меня имеется несколько телеграмм, которые получаются Народным Комиссаром продовольствия из мелких городов и местечек. Там население в буквальном и точном смысле находится на краю полного голода и истощения. Из Выксы, Нижегородской губ., от 31-го мая телеграфируют: «Склады Выксы пусты, работа идет с большими перерывами и остановками, отсутствует 30% рабочих не ради протеста, а, действительно, от голода. Были случаи – подымали падающих от истощения». Из Сергиева-Посада: «Дайте хлеба, иначе погибаем»... Из Брянска от 30-го мая: «На Мальцовских и Брянских заводах огромная смертность, особенно детская; в уезде голодный тиф»

[28]

.

Не умереть с голода позволяло мешочничество – поездки горожан в деревню для обмена вещей на продовольствие. Трудно оценить его долю в снабжении хлебом населения крупных городов. Большинство исследователей сходятся в том, что в это время она составляла больше половины

[29]

. Большевистские власти рассматривали мешочничество как подрыв продовольственной диктатуры, выставляли на железных дорогах заградительные отряды. Зерно, которое везли из деревни, конфисковывали. Это делало мешочничество занятием тяжелым, иногда опасным. Но прокормить без него городскую семью было невозможно.

Весной 1918 г. именно слабость власти, отсутствие у нее дисциплинированных армейских частей помогла крупным городам выжить. Мешочники нередко делились хлебом с вооруженными отрядами, которые охраняли эшелоны, разгоняли заградительные отряды, пробивали дорогу в город

[30]

.

В Петрограде и Москве летом 1918 г. прошла волна митингов, на которых рабочие требовали ликвидировать заградительные отряды, разрешить свободный подвоз продовольствия в город

[31]

. Такие требования звучали на крупнейших питерских заводах, которые еще недавно считались бастионами большевиков на Обуховском, Путиловском

[32]

. Обуховский завод власти решили закрыть.

Рабочие организации Питера и Москвы договорились о координации усилий

[33]

. Экономические лозунги были дополнены политическими, их антибольшевистская направленность очевидна

[34]

.

Важно понять, в чем причина провала попыток большевиков в это время реквизировать зерно в деревне. Последнее, в чем можно их заподозрить, это в неготовности применять жесткие меры, чтобы взять хлеб силой. Крупные крестьянские восстания, исключающие возможность реквизиций на значительных территориях, начнутся позже. Хотя территория, которая формально контролировалась центральным правительством, сократилась по сравнению с 1916 г., но была больше той, на которой будут проводиться относительно успешные реквизиции в 1918/1919 сельскохозяйственном году

[35]

. Таких катастрофических результатов заготовительной компаний, как в 1917/1918 с/х году больше не будет (см. рис. 3).

 

Рисунок 3

Государственные заготовки хлеба и фуражного зерна

в 1916/1917 – 1920/1921 сельскохозяйственных годах, млн пудов

 

Источник: Свидерский А. Четыре года продовольственной работы. Статьи и отчетные материалы. М.: Государственное изд-во, 1922. С. 132.

 

Сказалось отсутствие у новой власти дисциплинированной армии с единым командованием

[36]

. Старая армия разбежалась, новая еще не была создана. В руководстве страны шли споры о том, нужна ли армия с профессиональным командным составом, жесткой дисциплиной и комплектованием рядового состава по призыву или можно ограничиться добровольными частями, формируемыми из рабочих

[37]

.

Главным аргументом против призывной армии было то, что ее основу составят крестьяне. Большевики, поставившие своей задачей взять хлеб у деревни силой, им не доверяли. Для строительства новой регулярной армии необходимо было привлечь тысячи служивших в царской армии офицеров, в политической лояльности которых у руководства страны были сомнения.

Лишь в середине весны назначенный народным комиссаром по военно-морским делам Л. Троцкий решил, что время дискуссий прошло, власть в государстве, не имеющем боеспособной армии, не удержать, он начал работу по созданию армии, основанной на жесткой дисциплине, исключающей революционные вольности солдатские комитеты, выборность начальствующего состава

[38]

, привлек к военному строительству царских офицеров. ВЦИК принял 29 мая 1918 г. декрет «О принудительном наборе в рабоче-крестьянскую Красную Армию». В июне 1918 г. трижды объявлялась частичная мобилизация. 10 июля 1918 г. 5-й Всероссийский съезд Советов принял постановление «Об организации Красной Армии». 29 июля 1918 г. был опубликован Декрет о всеобщей воинской повинности мужского населения в возрасте от 18 до 40 лет.

К октябрю-ноябрю 1918 г. Красная Армия выросла до 1,5 млн человек

[39]

. Осенью 1918 г. те, кто сражался против большевиков, обратили внимание на изменение поведения войск противника, на то, что его части стали более дисциплинированными, стойкими в бою

[40]

.

Хотя перед Красной Армией была поставлена задача поддержать оружием изъятие продовольствия в деревне

[41]

, развитие событий заставило власти бросить ее на фронты гражданской войны. Туда же были переброшены части продармии, которая создавалась специально для силовой поддержки реквизиций зерна. Она была подчинена Л. Троцкому

[42]

. Однако само наличие армии, выполняющей, а не обсуждающей приказы, изменило положение, объемы изымаемого у крестьян зерна стали расти.

Провал хлебозаготовок весной – летом 1918 г. был вызван также тем, что на местах не было дееспособного аппарата, готового выполнять поступающие из центра указания. В. Ленин в 1917 г. любил цитировать слова К. Маркса о том, что задача рабочего класса не ограничиваться простым захватом «готовой государственной машины», а разбить и сломать ее

[43]

. Эту задачу большевики выполнили.

Из опыта аграрных обществ известно, что нельзя организовать удовлетворительно функционирующую систему изъятия ресурсов из деревни без упорядоченной, подкрепленной традицией системы разверстки крестьянских обязательств по группам плательщиков. При отсутствии на местах дееспособного аппарата поведение продовольственных отрядов описывается моделью «кочующего бандита»

[44]

: если нет устоявшейся системы контроля над территорией, приходит тот, кто способен силой отнять у крестьян урожай, не заботясь о том, достаточно ли останется у них ресурсов, чтобы дожить до следующего урожая, хватит ли им семян для посева. В следующий раз грабители будут разорять другую деревню.

Даже то, что удавалось отобрать у крестьян, непросто было доставить в столицы. Продовольствие было нужно самим продотрядам, местным органам, с которыми они взаимодействуют

[45]

. Сказывалось расстройство системы коммуникаций, железнодорожных сообщений. Проблемы с транспортом в стране возникли еще до 1917 г. Сокращение поставок техники для железных дорог привело к износу оборудования. Уменьшилось число паровозов и вагонов, пригодных к использованию. После февральских событий 1917 г. на это наложилась новая проблема – расстройство системы централизованного управления движением.

Железная дорога – интегрированная структура, нормальная работа которой возможна лишь при отлаженном механизме принятия решений. Когда государственный аппарат разваливается, на местах нет порядка, власти разного уровня дают противоречивые указания о том, что и куда надо везти, железнодорожный транспорт работает из рук вон плохо. В 1917 г. грузооборот железных дорог по сравнению с 1916 г. уменьшился на 2,5 млрд пудов, в 1918 г. – на 4 млрд пудов

[46]

.

Лишь при выделении военных контингентов для охраны составов можно было надеяться, что грузы удастся доставить по назначению

[47]

. Губпродкомы не желали слышать о нуждах соседних губерний. Каждый считал себя вправе задерживать транзитные грузоперевозки; конфисковывать в свою пользу товар, предназначенный для отправки в другие губернии

[48]

.

Продовольственный работник Тульской губернии так описывает реалии времени: «Рабочие требовали хлеба, а хлеба не было… Продовольственная диктатура по губернии лишь только организовывалась. Поэтому решили частично пробиваться посредством отцепок – реквизиции целых вагонов у проходящих поездов… Выгрузка и перевозка проходила независимо от времени дня или ночи, было все равно, лишь только достать и дать хлеба необходимое количество… Прихожу к помощнику начальника – дежурному по станции, который уже выдал свободный проход через Тулу (фамилию его позабыл, на вид высокий, худощавый); сообщает – я сделать теперь ничего не могу. В ответ на это заявление я сказал, что если поезд не будет остановлен – будешь расстрелян … В январе 1918 г. собирали в отъезд товарища Бундурина в Новосильский уезд для проведения задания продовольственной диктатуры. В последних числах февраля, точно сказать не могу, его убивают с некоторыми отрядами и вместе с хлебом привозят их тела, убитые преступными руками врагов рабочего класса. После убийства товарища Бундурина по-старому продолжалась реквизиция-отцепка от проходящих поездов»

[49]

. Эти строки позволяют понять, почему, несмотря на грозные указания В. Ленина, в Москву и Петроград в июне-июле 1918 г. продовольствие не поступало.

В июле коммунистическое руководство поняло, что частичный отказ от политики хлебозаготовок неизбежен. В. Ленин, вопреки возражениям руководства народного комиссариата продовольствия

[50]

, соглашается на время отказаться от монополии хлебной торговли, частично разрешить мешочничество

[51]

. Он предложил: «Установить временно, – скажем на 1 месяц – льготный провоз по 11/2 пуда хлеба в голодные местности для рабочих, при условии особого свидетельства и особого контроля»

[52]

. Совнарком принял решение о повышении закупочных цен, то есть сделал то же, что сделало годом раньше Временное правительство

[53]

.

6 августа 1918 г. Совнаркомом издал декрет «О привлечении к заготовке хлеба рабочих организаций», постановил, что 50% заготовленного хлеба направляются рабочим организациям, сформировавшим продовольственные отряды

[54]

. Профессиональным объединениям, фабзавкомам, уездным и городским Советам предоставлялось право организовывать продовольственные отряды из рабочих и бедных крестьян для реквизиции хлеба. Половина хлеба, заготовленного этими отрядами, отправлялась организации, их пославших

[55]

. В деревню хлынул поток вооруженных горожан. При такой системе меняются стимулы участия в продовольственных отрядах. Речь шла не об опасной работе в пользу абстрактного бенефициара («голодный Питер», «гибнущая революция»), а об обеспечении пропитанием своей семьи, семей товарищей. Число желающих вступить в продотряды стремительно росло.

Одну деревню грабили несколько раз

[56]

. Из производящих губерний шел поток писем в центр, суть которых – просьбы остановить посылку продотрядов, отозвать направленные

[57]

. Сделать это оказалось непросто

[58]

. В ноябре 1918 г. было принято решение об отказе от выделения организации, направившей продотряды, части изъятого зерна.

На протяжении 1918 г. большая часть России вышла из-под контроля советской власти. В удаленных от центра богатых хлебом районах суть дела была в нежелании допустить вывоз продовольствия в потребляющие зерно губернии.

Чернов вспоминал, как «сибиряки» понемногу начинали «проявлять» себя: «Границы Сибири закрываются для беженцев из прифронтовой полосы: пусть они переполняют города, где правят «учредители». Грузы с продовольствием, заказанным последними у сибирских кооперативов, задерживаются: Сибирь не должна вывозить, все это нужно «ей самой». С территорией Учредительного Собрания начинается настоящая таможенная война. «Учредительские» войска захватили в Казани золотой фонд; отныне у сибирского правительства разгораются на него глаза и зубы и начинается шантажная тактика; пока этот фонд не будет передан в «безопасную» Сибирь, ни о чем сибиряки не желают и разговаривать. Наконец, и этого мало: сибирские отряды начинают «оккупировать» и «присоединять» к Сибири целые города и округа (Челябинск, частью Екатеринбург) из территории Учредительного Собрания...»

[59]

.

При таких настроениях Сибирь и Поволжье с радостью встретили восстание Чехословацкого корпуса. Оно отрезало эти регионы от Москвы, сделало невозможными столичные притязания на зерно губерний.

Брестский мир, немецкая оккупация Украины закрыли большевикам дорогу к этому богатому хлебом региону. Поддерживаемый Германией генерал Краснов в 1918 году контролировал традиционную область войска Донского, часть прилегавших к ней территорий. Кубань провозгласила независимость. Центральное Черноземье было охвачено крестьянскими восстаниями.

Казалось бы, в этих условиях хлебозаготовки организовать труднее, чем в 1917/1918 сельскохозяйственном году. Но как видно из приведенного выше графика, изъятия продовольствия из деревни с осени 1918 г. возрастают. Объяснить это нетрудно. До осени 1918 г. в стране не было функционирующего государства. Затем ситуация изменилась. Территория, контролируемая центральными властями сократилась, но о России уже можно было говорить как о действующем государстве, ведущем тяжелую войну.

Продовольственное снабжение приобрело более упорядоченный характер. В начале 1919 г. вводится продразверстка, система распределенных по губерниям, уездам, волостям заданий по хлебозаготовке. Формально был прокламирован принцип, по которому у крестьян изымают излишки, запасы зерна, превышающие 15,52 пудов на одного едока и 7 пудов на единицу скота

[60]

. Но как откровенно писали участники продовольственной работы, это был пропагандистский лозунг, не применимый на практике. Если так организовать дело, можно получить интересный статистический материал, но не хлеб, направляемый в города

[61]

.

С начала 1919 г. было признано, что продовольственная разверстка строится не на основе оценки ресурсов, которые можно изъять из деревни, а исходя из потребностей армии и городов

[62]

. Укоренился принцип круговой поруки – коллективной ответственности сельского сообщества за выполнение заданий по заготовкам продовольствия. Те, кто отвечал за продовольственное дело, поняли, что вмешиваться в распределение обязанностей по сдаче зерна в рамках общины смысла нет. Важно довести задание до авторитетных представителей крестьянского сообщества, добиться их выполнения, не вмешиваться в то, как обязательства будут распределены по дворам

[63]

.


[1]

Ленин В.И. Полн. собр. соч. Изд. 5-е. Т.31. М.: Из-во политической лит-ры, 1969. С. 4.

[2]

Шлихтер А.Г. Воспоминания о хлебе // Хлеб и революция продовольственная политика коммунистической партии и советского правительства в 1917–1922 годах. / А.С. Изюмов (сост.). М.: Советская Россия, 1972. С. 16.

[3]

Основными владельцами хлебных запасов были помещики и кулаки… помещики и кулаки производили 71,6 процента товарного хлеба (931,6 миллиона пудов), бедняцкие и середняцкие хозяйства — всего лишь 28,4 процента. В 1916 году помещики дали примерно 400 миллионов пудов хлеба, в том числе 194 миллиона пудов товарного… Кроме того, у помещиков имелись крупные запасы хлеба от урожая прошлых лет. Огромные запасы хлеба были у кулаков — более половины товарных излишков урожая 1917 года. Запасами хлеба располагали также торговцы, мукомолы и банки. См.: Давыдов М.И. Борьба за хлеб. Продовольственная политика Коммунистической партии и Советского государства в годы гражданской войны (1917-1920). М.: Мысль, 1971. С.4,5.

[4]

Рябова Т.Ф., Куделя А.Д. Развитие рынка зерна в России. 1896-1996. М.: Гуманитарный центр "Монолит", 1997. С. 6.

[5]

Фектер А. В борьбе за хлеб // Х годовщина Октября (1917–1927). Сборник статей и воспоминаний. Тула: Издание тульского истпарта, 1927. С. 30.

[6]

Бонч-Бруевич В.Д. Владимир Ильич Ленин и Военно-Морской Флот // Военно-исторический журнал. 1964. № 4. С. 5.

[7]

Шлихтер А.Г. Воспоминания о хлебе // Хлеб и революция. Продовольственная политика коммунистической партии и советского правительства в 1917–1922 гг. / Сост. А.С. Изюмов. М.: Изд-во «Советская Россия», 1972. С. 26.

[8]

Бадаев А.Е. Продовольственная работа в Петрограде // Хлеб и революция. Продовольственная политика коммунистической партии и советского правительства в 1917–1922 гг. / Сост. А.С. Изюмов. М.: Изд-во «Советская Россия», 1972. С. 42.

[9]

В документе, направленном в Совпартком 21 марта 1918 г. наркомом продовольствия А. Цюрупой говорится о необходимости послать «в хлебородные места крупные запасы товаров крестьянского потребления и требовать за них немедленной отдачи хлеба, одним словом, – организовать в государственном масштабе товарообмен». См.: Давыдов М.И. Борьба за хлеб. Продовольственная политика Коммунистической партии и Советского государства в годы гражданской войны (1917–1920). М.: Мысль, 1971. С. 66-67.

[10]

«Мы стали выбрасывать из армейских складов запасы (как казалось) ненужного обмундирования, железных изделий и значительного количества военной мануфактуры. 2-го апреля 1918 г. постановлением Совнаркома было предоставлено в распоряжение Наркомпрода 1.162.000.000 руб. на закупку товаров». См. Четыре года продовольственной работы. Статьи и отчетные материалы. М.: Государственное Изд-во, 1922. С. 65–66.

[11]

«По предварительным подсчетам предполагалось получить путем обмена в течение апреля и мая 1918 г. до 120 млн пудов хлеба. Эти расчеты, пишет один из видных руководителей продовольственной политики, были «жестоко искажены действительностью...» См.: Литошенко Л Н. Социализация земли в России. Новосибирск: Сибирский хронограф. 2001. С.201. На V съезде Советов в июле 1918 г. нарком продовольствия А. Цюрупа говорил: «Мы убедились, что та мера, на которую мы возлагали так много надежд, а именно товарообмен, не могла оказаться особенно полезной. В нашей практике было много случаев, когда крестьяне, видя, что товара нет заявляли: «без товара мы не отдадим», но, когда привозили товар, хлеб все равно мы не .получали, а товар они распределяли между собой». См.: Пятый Всероссийский съезд Советов рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов. Стенографический отчет. М., 1918. С. 142.

[12]

Германов Л. (М. Фрумкин). Товарообмен, кооперация и торговля // Четыре года продовольственной работы. Статьи и отчетные материалы. М.: Государственное изд-во, 1922. С. 65.

[13]

Чернов В.М. Перед бурей. Воспоминания. Нью-Йорк: Изд-во имени Чехова, 1953. С. 356, 357.

[14]

В первый год применения продразверстки установленные государством цены на хлеб расходились с рыночными на 25 – 50%. В последующие годы эти цены будут различаться уже в десятки раз, то есть речь пойдет о прямой конфискации зерна. См.: Халатов А.Б. Система заготовок и распределения в период военного коммунизма // Внутренняя торговля Союза ССР за X лет. М.: Изд–во Наркомторга СССР и РСФСР, 1928. С. 34.

[15]

«Как и где взять хлеб в ближайшие дни? Товарищи рабочие и голодающие крестьяне, вы знаете, где находится хлеб. Почти все хлебные излишки – у деревенских кулаков. … Кулаки не хотят дать хлеба голодным и не дадут его, на какие бы уступки им ни шло государство. Хлеб надо взять силой у кулаков». См.: Пионтковский С. Гражданская война в России (1918–1921 гг.). Хрестоматия. М.: Коммунистический Университет им. Я.М. Свердлова, 1925. С. 116,117.

[16]

«Идя не с легким сердцем на «хлебную войну», – власть опиралась на рабочих и голодающее крестьянство севера и центра. На кого стала бы она опираться, дав свободу спекуляции? Не сменилась ли бы тогда эта хлебная война против кулацкого и идущего за кулаками спекулятивного крестьянства, войной против голодающих? Ужели власть, вышедшая из пролетарских недр, начала бы отправлять карательные экспедиции для защиты спекулянтов и ставить пикеты у тех продуктовых магазинов, куда получали бы доступ только буржуа!». См.: Орлов Н. Девять месяцев продовольственной работы Советской власти. М., 1918. С. 361. В. Ленин поддерживал «превосходный план массового движения с пулеметами за хлебом». См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Изд. 5-е. Т.50. М.: Из-во политической лит-ры, 1962. С. 85.

Некоторые исследователи считают, что по числу действующих лиц и значимости вероятного исхода размах большевистской войны против крестьянства на внутреннем фронте во много раз превосходил размах военных действий на фронтах гражданской войны с белыми. См.: Бровкин В. На внутреннем фронте: большевики и зеленые: Докл. 20-му Национальному симпозиуму American Association for the Advancement of Slavic Studies. 1988. Ноябрь. С. 1.

[17]

В изданном 2 апреля декрете о товарообмене было сказано об обязательности «привлечения деревенской бедноты к организации товарообмена и обязательность передачи товаров, выдаваемых для обмена на хлеб, в распоряжение волостных или районных объединений для дальнейшего распределения среди нуждающегося населения». См.: Второй год борьбы с голодом. Краткий отчет о деятельности Народного Комиссариата по Продовольствию за 1918-19 год. М.: Товарищество типографии А.И. Мамонтова, 1919. С. V. Декрет и специальная инструкция по товарообмену утвержденная Народным комиссариатом продовольствия исключала «отпуск товаров за сданный хлеб отдельным хозяевам. Предметы первой необходимости отпускались только волостным или другим местным органам для распределения среди нуждающегося населения, «дабы побудить неимущих воздействовать на имеющих хлеб, понуждая к его сдаче». См.: Давыдов М.И. Борьба за хлеб. Продовольственная политика Коммунистической партии и Советского государства в годы гражданской войны (1917–1920). М.: Мысль, 1971. С. 67.

[18]

Германов Л. (М. Фрумкин). Товарообмен, кооперация и торговля // Четыре года продовольственной работы. Статьи и отчетные материалы. М.: Государственное изд-во, 1922. С. 68.

[19]

Шанин Т. Революция как момент истины. Россия.1905-1907 -- 1917-1922. М.: «Весь мир», 1997. С. 278.

[20]

Второй год борьбы с голодом. Краткий отчет о деятельности Народного Комиссариата по Продовольствию за 1918–19 год. М.: Товарищество типографии А.И. Мамонтова, 1919. С. 6,7.

[21]

В докладе о текущем моменте 27 июня он писал: «И вот, когда мы подошли к этой задаче, когда Советская власть ясно поставила эти вопросы, когда она сказала: товарищи рабочие, организуйтесь, объединяйте продовольственные силы, боритесь с каждым случаем, когда такие отряды оказываются не на высоте призвания, организуйтесь более крепко и исправляйте свои недочеты, объединяйте вокруг себя деревенскую бедноту. Кулаки знают, что приходит их последний час, когда противник выступает не только с проповедью, со словами и фразами, а с организацией деревенской бедноты. – Если мы ее организуем, то одержим победу над кулаками. Кулаки знают, что тут приходит момент самой решительной, самой последней, самой отчаянной борьбы за социализм. Кажется, что это борьба только за хлеб; на самом деле это – борьба за социализм. Если рабочие научатся решать самостоятельно такие задачи, – на помощь им никто не придет, – если они научатся объединять вокруг себя деревенскую бедноту, тогда будет и победа, и хлеб, и правильное распределение хлеба, даже правильное распределение труда, потому что, распределив его правильно, мы будем господствовать над всеми областями труда, во всех областях промышленности». См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Изд. 5-е. Т.36. М.: Из-во политической лит-ры, 1969. С. 448-449.

[22]

Френкин М. Трагедия крестьянских восстаний в России 1918–1921 гг. Иерусалим: Изд-во «Лексикон», 1987. С. 39.

[23]

РГАЭ (быв. ЦГАНХ СССР). Ф. 1943. Оп. 1. Д. 296. Л. 46. Цит. по: Стрижков Ю.К. Продовольственные отряды в годы гражданской войны и иностранной интервенции. 1917-1921. М.: «Наука», 1973. С. 54.

[24]

ГАРФ (быв. ЦГАОР СССР). Ф. 130. Оп. 2. Д. 705. Л. 225, 243, 314. Цит. по: Стрижков Ю.К. Продовольственные отряды в годы гражданской войны и иностранной интервенции. 1917-1921. М.: «Наука», 1973. С. 55.

[25]

Известия Народного комиссариата продовольствия. 1918. № 2-3. С. 32.

[26]

Пайпс Р. Русская революция. В 3-х кн. Кн. 2. Большевики в борьбе за власть. 1917–1918. М.: Захаров, 2005. С. 509.

[27]

Ленинград в Великой Отечественной войне Советского Союза: Сборник документов и материалов. В 2-х Т.I. Л.: Госполитиздат, 1944. С. 119.

[28]

Троцкий Л. На борьбу с голодом. Доклад, прочитанный на народном собрании в Сокольниках 9 июня 1918 г. // Материалы и документы по истории Красной армии. Т.1. Как вооружалась революция. 1918 г. М.: Высший военный редакционный совет, 1923. С. 74.

[29]

«В феврале 1918 года правительство ввело за «мешочничество» высшую меру наказания». См.: Новая жизнь. 1918. 20 февраля. № 29 (243). С. 1. Однако и после этого доля мешочников в снабжении населения 12 потребляющих губерний составила более 60%. См.: Френкин М. Трагедия крестьянских восстаний в России 1918-1921 гг. Иерусалим: Изд-во «Лексикон», 1987. С. 28.

[30]

Из материалов совещания, посвященного продовольственному положению в это время: «Тамбовская губ. Козлов: На станцию прибыл целый поезд мешечников. Заградительные отряды разоружены и разогнаны. Четверо из отряда ранены. На стороне мешечников вооруженные винтовками, ручными гранатами фиктивные матросы и банды из темных элементов». «Орловская губ. Ст. Маховая: На сторону мешечников стали матросы. Перестрелка. Ранены два мешечника, один солдат. Брянск: средняя обращаемость мешечников до 5000 человек в день»… «Вятская губ. Поезда буквально забиты мешечниками... ж.-д, милиция бездействует... в Сарапуле мешечники осаждают хлебные места»… «В Сарапульском уезде подтверждаются значительные запасы хлеба. Мешечники во множестве. Вооруженные организации вывозят хлеб самочинно, нарушают закон хлебной монополии и твердые цены». См.: Орлов Н. Система продовольственных заготовок. (К оценке работ заготовительных экспедиций А.Г. Шлихтера). Тамбов: Школа Печатников Полиграфического производства, 1920. С. 4.

[31]

См., например: Резолюция Чрезвычайного собрания уполномоченных фабрик и заводов Петрограда о продовольственном кризисе от 15 мая 1918 г., Резолюция общего собрания рабочих и служащих Обуховского завода о политических и экономических мерах борьбы с голодом от 17 июня 1918 г., Резолюция общезаводского собрания протеста рабочих-путиловцев против политики Совнаркома от 6 августа 1918 г. // Питерские рабочие и «диктатура пролетариата». Октябрь 1917–1929. Экономические конфликты и политический протест. Сборник документов. Отв. ред. В.Ю. Черняев. СПб.: Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ, 2000. С. 99-103; 113-114; 156-158.

[32]

На Путиловском заводе рабочие требовали отменить запрет свободной торговли хлебом, сходные резолюции были приняты на Обуховском заводе. См.: НВ. 1918. 9 мая. № 91 (115). С. 3, 10 мая.№92(116). С. 3.

[33]

Борисова Л.В. Военный коммунизм: насилие, как элемент хозяйственного механизма. М.: Московский общественный научный фонд, 2001. С. 59.

[34]

«В таких условиях рабочий класс обречен…» Архивы ВЧК–ФСБ о рабочем протесте 1918 г. // Исторический архив. 2003. № 5. С. 151-171.

[35]

Сельскохозяйственный год в это время начинался 1 августа.

[36]

«Несмотря на то что по официальной версии Красная Армия возникла в феврале 1918 года, в течение примерно шести месяцев она существовала только на бумаге. Помимо латышей, которых перебрасывали из одной горячей точки в другую, на стороне большевиков сражалось несколько рассредоточенных отрядов по 700–1000 человек под командованием выборных офицеров; они не были формально организованы в армию, субординация отсутствовала, скоординировать их действия для выполнения стратегической задачи было невозможно». См.: Пайпс Р. Русская революция. В 3-х кн. Кн. 3. Россия под большевиками. 1918–1924. М.: Захаров, 2005. С. 37-38.

[37]

Пайпс Р. Русская революция. В 3-х кн. Кн. 3. Россия под большевиками. 1918–1924. М.: Захаров, 2005. С. 37-38.

[38]

«Старая армия выдвинула выборные солдатские комитеты и выборный командный состав, фактически подчиненный комитетам та мера имела, разумеется, не военный, а революционно–политический характер. С точки зрения управления войсками в бою и подготовки войск для боя она была недопустимой, чудовищной, убийственной. Управлять войсками через посредство выборных комитетов и через подчиненных комитетам выборных и в любой момент сменяемых командиров не было и не могло быть никакой возможности. Но армия и не хотела сражаться». См.: Троцкий Л. Путь Красной Армии // Материалы и документы по истории Красной армии. Т.1. Как вооружалась революция. 1918 г. М.: Высший военный редакционный совет, 1923. С. 15.

[39]

Каменев С.С. Записки о гражданской войне и военном строительстве. М.: Воениздат, 1963. С. 77.

[40]

«К осени 1918 года стало замечаться среди большевистских войск проявление большей дисциплины, поддерживаемой самыми жестокими мерами. Большевистские части научились драться с большим упорством и стали проявлять большую наступательную энергию». У. Г. Чемберлен в самый разгар гражданской войны в России справедливо заметил, что успех якобинцев в деле создания мощной регулярной революционной армии на месте развалившейся королевской очень схож со «столь же удивительным превращением дезорганизованной армии, которая перед заключением Брест–Литовского мира представляла собой беспорядочную толпу потенциальных дезертиров, в сильную боеспособную Красную Армию, отбросившую чехо-словаков от Волги и изгнавшую французов с Украины». См.: Лукомский А.С. Из воспоминаний // Архив русской революции. В 22 т. Т.6. М.: «Терра», Политиздат, 1991. С. 109; Chamberlin W.H. Bolshevik Russia and Jacobin France // The Dial. Vol. 67. 1919, July 12. P. 14–25.

[41]

Ленин предлагал объявить в стране на июль – август военное положение, сосредоточив в это время 9/10 работы Военного комиссариата на одной цели: мобилизации армии для систематических и активных действии по сбору и свозу хлеба и топлива, «Не добившись этого, – писал он, – нельзя обеспечить решительно никаких социалистических преобразований, нельзя обеспечить и возможности вести успешную оборонительную войну». См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Изд. 5-е. Т.36. М.: Из-во политической лит-ры, 1962. С. 390–391. Л. Троцкий, приступая к созданию Красной Армии, говорил, что ее важнейшей задачей в в ближайшие два – три месяца будет «борьба с голодом». См.: Новая жизнь. 1918. 9 июня. №112(327). С. 3.

[42]

Стрижков Ю.К. Продовольственные отряды в годы гражданской войны и иностранной интервенции. 1917-1921. М.: Наука, 1973. С. 144.

[43]

Ленин В.И. Полн. собр. соч. Изд. 5-е. Т.33. М.: Из-во политической лит-ры, 1962. С. 37.

[44]

Этот термин ввел в научный оборот известный американский экономист профессор М. Олсон. См.: Olson M. The Logic of Collective Action: Public Goods and the Theory of Groups, HarvardUniversity Press, 1965; Olson M. The Rise and Decline of Nations: Economic Growth, Stagflation, and Social Rigidities, YaleUniversity Press, 1982.

[45]

Стрижков Ю.К. Продовольственные отряды в годы гражданской войны и иностранной интервенции. 1917-1921. М.: Наука, 1973. С. 51.

[46]

Виноградов В.В. Хлебные маршруты // Хлеб и революция. Продовольственная политика коммунистической партии и советского правительства в 1917–1922 гг. / Сост. А.С. Изюмов. М.: Изд-во «Советская Россия», 1972. С. 94.

[47]

Хлебный маршрут из Сибири прибывший в Петроград в январе 1919 г. сопровождала вооруженная охрана, состоявшая из 30 красногвардейцев и 30 солдат с двумя пулеметами. См.: Френкин М. Трагедия крестьянских восстаний в России 1918-1921 гг. Иерусалим: Изд-во «Лексикон», 1987. С. 46.

[48]

Соколов С.А. Революция и хлеб. Из истории советской продовольственной политики в 1917–1918 гг. Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1967. С. 37.

[49]

Шурдуков Н.Ф. Воспоминания продработника // Х годовщина Октября (1917–1927). Сборник статей и воспоминаний. Тула: Издание тульского истпарта, 1927. С. 74–76.

[50]

«Колебания по этому вопросу вполне понятны. «Полуторапудничество», как тогда называли льготный провоз хлеба, было нарушением государственной хлебной монополии. Цюрупа и другие члены коллегии Компрода, а также местные продовольственные организации были противниками этой меры, опасаясь, что льготный провоз дезорганизует работу продаппарата, затруднит борьбу с мешочничеством, легализует спекуляцию. Ведь вместе с рабочими за хлебом неизбежно бросится и лавина спекулянтов. Все это видел и понимал Ленин. Он сумел убедить Цюрупу, что в такое трудное время, когда продовольственный кризис достиг высшей точки, лучше пойти на некоторые уступки свободной торговле хлебом ради того, чтобы оказать помощь голодающим рабочим и их семьям. Ленин подчеркнул временный, вынужденный характер этой меры, советуя «налечь изо всех сил» на заготовки хлеба». См.: Давыдов М.И. Борьба за хлеб. Продовольственная политика Коммунистической партии и Советского государства в годы гражданской войны (1917–1920). М.: Мысль, 1971. С. 98. См. также: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Изд. 5-е. Т.50. М.: Из-во политической лит-ры, 1965. С. 176.

[51]

16 июля Совет Обороны утвердил декрет о разрешении рабочим, возвращающимся из отпуска, провозить с собой два пуда хлеба, муки или другого продовольствия. См.: Давыдов М.И. Борьба за хлеб. Продовольственная политика Коммунистической партии и Советского государства в годы гражданской войны (1917-1920). М.: Мысль, 1971. С. 152.

[52]

Ленин В.И. Полн. собр. соч. Изд. 5-е. Т.37. М.: Из-во политической лит-ры, 1963. С. 32.

[53]

Стрижков Ю.К. Продовольственные отряды в годы гражданской войны и иностранной интервенции. 1917-1921. М.: Наука, 1973. С. 104.

[54]

«Приходится отметить единодушное свидетельство всех Губпродкомов о том, что без Продармии они не могли бы собрать и того количества, которое собрали. Во всех докладах отмечается, что добровольная ссыпка хлеба не дала почти никаких результатов, и только в тех местностях, где были отдельные продотряды, удалось учесть и собрать излишки хлеба… Губпродкомы указывают, что теперь с достаточной ясностью определилась полная невозможность осуществлять в будущем хлебную монополию без продармейских частей, спаянных прочной и строгой военной организацией». См.: Второй год борьбы с голодом. Краткий отчет о деятельности Народного Комиссариата по Продовольствию за 1918-19 год. М.: Товарищество типографии А.И. Мамонтова, 1919. С. 6.

[55]

Декреты Советской власти. Т.2. М.: Б/и, 1964. С. 169.

[56]

Стрижков Ю.К. Продовольственные отряды в годы гражданской войны и иностранной интервенции. 1917-1921. М.: Наука, 1973. С. 88.

[57]

В.И. Ленину, Я.М. Свердлову и А.Д. Цюрупе из Саратова 24 сентября 1918 г. сообщалось: «Создавшееся положение с огромным наплывом мешочников, представителей различных организации настолько катастрофическое, что дальнейшее продолжение работы и планомерной государственной заготовки совершенно невозможно». Совещание продовольственных коллегий Курской, Воронежской, Тамбовской и Орловской губерний, состоявшееся 5 ноября 1918 года направило В.И. Ленину и в Наркомпрод телеграмму, в которой говорилось «о необходимости отзыва заготовительных отрядов, вносящих дезорганизацию в работу продовольственных органов на местах». См.: Стрижков Ю.К. Продовольственные отряды в годы граджанской войны и иностранной интервенции. 1917–1921. М.: «Наука», 1973. С. 128, 129, 131.

[58]

2 ноября 1918 г. Наркомпрод дал Военпродбюро следующее указание: «ввиду поступающих сообщений из различных мест о продолжающемся, несмотря на означенное распоряжение, формировании отрядов и отправке их в производящие губернии принять со своей стороны все зависящие меры к прекращению отправки отрядов, могущей иметь своим последствием при условии чрезмерности ее развития нарушение правильного хода работ местных продовольственных органов и всего государственного плана заготовки и снабжения». См.: Стрижков Ю.К. Продовольственные отряды в годы гражданской войны и иностранной интервенции. 1917–1921. М.: «Наука», 1973. С. 130-131.

[59]

Чернов В.М. Перед бурей. Воспоминания. Нью-Йорк: Изд-во имени Чехова, 1953. С. 387.

[60]

Френкин М. Трагедия крестьянских восстаний в России 1918-1921 гг. Иерусалим: Изд-во «Лексикон», 1987. С. 28.

[61]

«Прекрасный сам по себе и наиболее справедливый метод извлечения излишков предполагает необходимость предварительного учета не по средним статистическим данным о посевной площади, урожайности, высеве и потреблении, а по конкретному учету сбора хлебов и исчисления излишков по конкретным хозяйствам. Только при таком условии, при условии конкретного учета излишков в каждом хозяйстве имел бы смысл в глазах крестьянского населения и самый метод извлечения хлеба по принципу излишков. Но не надо много думать для того, чтобы понять, что практическое осуществление учета излишков по конкретным хозяйствам дало бы нам прекрасный экономический материал для весьма и весьма ценных выводов о земледельческом хозяйстве деревни, но не дало бы нам хлеба тогда, когда он нужен… Но, с другой стороны, та же жизнь и те же интересы революции требовали наполнения государственных ссыпных пунктов сейчас, неотложно, ибо только таким путем возможно было осуществлять сметные предположения государства по продовольственному вопросу, только при осуществлении продовольственных смет можно было вести гражданскую войну за революцию». См.: Орлов Н. Система продовольственных заготовок. (К оценке работ заготовительных экспедиций А.Г. Шлихтера). Тамбов: Школа Печатников Полиграфического производства, 1920. С. I, III.

[62]

В письме ЦК РКП (б) всем губкомам партии от 04.09.1920 указывалось: «Разверстка, данная на волость, уже является сама по себе определением излишка». Был изменен и метод подсчета хлебных излишков. Вместо запрещенного в это время подворного учета применялся способ определения посевных площадей и средних урожаев по каждому селению. См.: Давыдов М.И. Борьба за хлеб. Продовольственная политика Коммунистической партии и Советского государства в годы гражданской войны (1917–1920). М.: Мысль, 1971. С. 136, 137. На проходившем в конце 1918 – начале 1919 года Всероссийском совещании по продовольствию «тов. Шлихтер, суммируя опыт заготовок, «констатируя невозможность путем товарообмена извлечь излишки хлеба» для полнейшего использования центрального заготовительного аппарата, рекомендовал метод принудительной хлебной повинности, которая «представляет в настоящее время единственное средство, обеспечивающее максимальное извлечение хлеба». См.: Три года борьбы с голодом. Краткий отчет о деятельности Народного Комиссариата по Продовольствию за 1919–20 год. М.: Третья Типография Полиграфического Отдела М.С.Н.Х. При Наркомпроде, 1920. С. 13-14.

[63]

В июле 1918 года А. Шлихтер на совещании, проведенном в Вятской губернии, предложил приблизительно определить «количество лишнего хлеба в уезде и общую сумму излишков разверстать при помощи уездного Совета крестьянских депутатов. Совет отобрал хлебные волости, а далее разверстка внутри волости определялась между селениями. Сельское же общество каждого села уже само должно было разверстать свою долю по отдельным домохозяевам». См.: Кабанов В.В. Крестьянское хозяйство в условиях военного коммунизма. М.: «Наука», 1988. С. 177; Орлов Н. Система продовольственных заготовок. (К оценке работ заготовительных экспедиций А.Г. Шлихтера). Тамбов: Школа Печатников Полиграфического производства, 1920. С. 12.

 «Советы сами стремились переложить расклад разверстки на общество, используя традиционные качества общины: во-первых, общинный разверсточный механизм, и, во-вторых, коллективную ответственность при исполнении фискальных функций. Как отмечалось в отчете Череповецкого губземотдела в октябре 1920 г., община «ныне, как и прежде, продолжает служить основой для круговой поруки в фискальных целях». См.: Кабанов В.В. Крестьянское хозяйство в условиях военного коммунизма. М.: «Наука», 1988. С. 178. (Приводит данные, найденные в РГАЭ быв. ЦГАНХ СССР. Ф. 478. Оп. 6. Д. 2010. Л. 99 об).

Оглавление

Введение

ГЛАВА 1: Политэкономия смуты. Историческая ретроспектива

§ 1. Смуты в аграрных обществах – крушение и восстановление привычных порядков

§ 2. Революции – утверждение новых институтов

§ 3. Проблемы обществ с рухнувшими институтами


ГЛАВА II. Русская революция: жизнь без государства

§ 1. Крах Российской империи – солдаты отказываются стрелять в толпу

§ 2. Крушение правоохранительной системы

§ 3. Безвластие

§ 4. Собственность

§ 5. Кризис продовольственного снабжения

§ 6. Поход за хлебом с пулеметами

§ 7. Хлеб и гражданская война

§ 8. Постреволюционная стабилизация


Глава III. КРАХ СССР

§ 1. Безвластие

§ 2. Разойтись миром

§ 3. Угроза голода

§ 4. Денежное обращение: тяжкое наследие СССР

§ 5. Импорт инфляции

§ 6. Международная поддержка и помощь

§ 7. Будет ли работать рубль?

§ 8. Мужество государственного деятеля

§ 9. Угроза гражданской войны